Рассказ.               А. Логутков

Вино кончилось на второй день, сигареты — на ут­ро третьего. «Поехали домой», — искусанный гигант­скими, налетающими с водохранилища комарами Иго­рек стоял с несчастным видом, шевеля бровями. Но Верочка, его жена, была непреклонна. «Первый день винище хлестали, — подвела она итоги оздоровитель­ной вылазки, — второй день весь лес прокурили. Хоть денек подышите свежим воздухом». «А кома­ры!» — в отчаянии вопрошал Игорек и начинал рас­сказывать жуткую историю о том, как проснулся утром от странного, леденящего душу скрежета. «Смотрю, — а комар, вот такой, с мой палец — пу­говицу на рубашке отгрызает».

Женю комары почему-то не кусали, чем он слегка гордился, но старался этого не афишировать. ' Все утро Женя просидел на краю обрыва, взирая на от­крывающиеся  просторы  мутной  лужи  водохранилища.

Женя был Игорьковым другом детства. Кроме того, у Жени была машина, на которой они и приехали на вылазку.

К обеду выяснилось, что из продуктов остался лишь длинный, коричневый и на вид совершенно несъедобный кусок твердой колбасы, которую Игорек в порыве разгулявшегося идиотизма порубал топори­ком на устрашающие  по  конфигурации  куски.

— Все, нету мочи, — сказал Игорек после изнурившего всех троих обеда и ушел в палатку.

Было слышно, как он там упал. Верочка пожала плечами и сладко потянулась.

—   А если бы на неделю отгулов набрали, — раз­дался из палатки придушенный голос, — то неделю бы здесь сидели, да? Душегубы...

Женя беззвучно засмеялся, подошел к машине, стоящей за палаткой, и открыл багажник.

Он выкинул из багажника на траву две помятые консервные банки.

Вечером Верочке удалось сварганить рыбный суп из консервов, и настроение Игорька заметно поднялось. Он проникся надеждой, что ему, возмо­жно, удастся дотянуть до следующего рассвета. Ве­рочка внимательно наблюдала за мужем. Что касается Жени, то его настроение всегда было непрошибаемо ровным. Стемнело. Насытившиеся, они сидели у лениво гоpящего костра и вели беседу, прелестную тем, что её смысла ни один из беседующих не улавливал. Пахло вялой травой, костром, сырым деревом и резиной матрасов. Осторожно  потрескивали  ветки в огне.

- Давайте лучше страшные сказки рассказывать, - предложила Верочка.

- Зачем это? – спросил Игорек с подозрением.

- Чтобы страшно стало, - сказал Женя. – Неужто не понятно? Только лучше не сказки. Просто страшные, но правдивые истории. Чтоб, чем правдивей, тем страшней.

- А, - сказал Игорек. – Это я могу. Слушайте.

Просыпаюсь я это сегодня на рассвете  от громкого урчания...

- Знаем-знаем, — перебила его Верочка. — Это комар тебе ногу отгрызал.

• Как это ты догадалась! — удивился Игорек. «— Нет, но главное что! Нога — черт с ней, новая отрастет, но какая зверюга! Глазищи — во! Усищи — во! Клешни! Клыки! Бивни!
• Что-то твоя история не страшная какая-то. Слиш­ком правдивая, наверное, — произнес Женя задум­чиво. — Вот я, например, у нас в подвале уже раза три привидение видел. Представляете, пойдешь за картошкой, а там, в тупике, кто-то стоит и молчит. Постанывает. А на стене чьи-то ноги висят в бинтах окровавленные...
• Ты дурак, что ли! — осведомилась Верочка. — А если мне это сегодня приснится!
• Сама же предложила, — заметил мстительно Игорек. — Вот и получай.
• Ну я  не про такое хотела.  Про ведьм,  про колдунов — это здорово, а тут ноги    какие-то. Га­дость.
• Нет, слушайте, — заупорствовал Женя, — Есть там еще один сарайчик, неизвестно чей, и там все­гда горит свет внутри, так вот этот сарайчик — са­мое гиблое дело во всем подвале...
• Тихо, — прервала  его Верочка. — Кто-то идет.

На освещенное место вышел небольшого роста че­ловек в черной нейлоновой куртке, надетой поверх белой рубашки, в брюках, заправленных в резино­вые сапоги. Он подошел вплотную к костру, и Ве­рочка, Игорек и Женя увидели его добродушно ух­мыляющуюся физиономию, окаймленную снизу ре­денькой бородкой.

—   За бандита приняли? — спросил он. — Бывает.

• А вы не бандит? — спросила Верочка проникно­венно.
• Похож, что ли? — спросил мужчина, по-прежне­му улыбаясь. — Возвращаюсь из Дубовки, смотрю — костер, дай, думаю, посижу, покурю с хорошими людьми.
• А у нас и курить-то нечего, — пожаловался Игорек. — Вчера все кончилось.

Мужчина достал из кармана куртки пачку папи­рос и протянул Игорьку.

• Закуривай.
• А что это вы так странно идете — через лес! —        спросил Женя, затягиваясь и выпуская дым  в сторону. — Вон же дорога.

—   А мне все равно, — непонятно ответил мужчина.

—     Не помешал я вам?

• Нет, что вы, — сказала Верочка. — Мы тут стра­шные истории рассказываем.   Присоединяйтесь.
• Страшные истории? — переспросил мужчина. — Это бывает.
• Ладно, слушайте, — сказал Игорек. — Жил я раз у бабки в деревне, кстати, недалеко отсюда, километров пятнадцать, а на танцы ходил на турбазу, через лес. Знаете, рядом с Дубовкой! Ну, туда идешь - светло еще, не страшно, а назад – уже ночью. Вот возвращаюсь однажды, ну совсем темно, ни черта не видно, иду по памяти, ветки по лицу – хлобысь, хлобысь, а есть там местечко такое, между двух кустов больших надо пройти. Приближаюсь, значит, к этому местечку и чувствую —  очень побежать охота. Вхожу в кусты. Тут кто-то —   раз! – мне на плечи. Хочу сбросить —  не могу,  руки не работают, как отнялись. И пришло мне в голову перекреститься. Перекрестился кое-как. Сразу помогло! Честное слово! Схватил его и на землю - раз! И упало оно как-то мягко, как во сне  бывает,  когда бьешь со всей  силы, а получается еле-еле…

Игорек замолчал, глядя в костер.

— Ну, а дальше? — спросила  Верочка тихо.

— Что — дальше? Побежал. И убежал.

— И все?

— И все.

—  Как же это ты перекреститься догадался? А еще атеист... — сказал Женя.

— А всегда в таких историях предписывается крес­титься. Атеист или нет — крестись, пока не сожрали. Пока это… душу не сгубили. Главное, успеть перекрес­титься, а потом можешь снова быть атеистом и ма­териалистом.

— Ну, это не всегда, — вдруг заметил мужчина. Верочка с любопытством посмотрела  на  него.

—  А когда же?

—   По-разному, — дернул плечом мужчина и за­молчал.

— А как тебе было перед этим? — спросил Женя Игорька. — Просто побежать хотелось? Или еще чего чувствовал?

Игорек подумал.

—  Чувствовал щемящую тоску, — сказал он важно.

— Точно, — сказал Женя. — Я тоже однажды в деревне ночевал, просыпаюсь среди ночи, вижу — на шкафу сидит,  ноги свесил. Тоже тоскливо было.

— Опять ноги... — поморщилась Верочка. — Кто сидел-то?

—  Ну, кто?... Домовой.

—  И ты тоже перекрестился?

— Не-ет, это же домовой. Тут надо сказать что-то, забыл вот только, что.

—  Жуть. — Верочка поежилась.

— Бывает, — подтвердил мужчина глубокомысленно.

— Ну, а ты-то сама что-нибудь расскажи, — сказал Игорек жене.

Она  задумалась.

— Не знаю, — сказала она. — Не могу так сразу. Надо вспомнить. У бабушки по чердаку кто-то ходит по ночам, а по стенке песок сыплется, когда он там наступает.   Вот.

—   Шутки шутками, — сказал Женя, — а все-таки есть какая-то неизвестная нам сторона мира. Не ведь­мы, конечно. Но есть.

—  Конечно, есть, — поддержала его Верочка. — Я всегда это знала. Если бы ничего такого не было, было бы просто неинтересно жить.

—  Думаешь, интересно, когда тебе на плечи пры­гают? — мрачно спросил Игорек.   —  Мне, может, с тех пор так и не везет ни в чем. Женился вот на тебе…

— Бедный, - сказала Верочка сочувственно.

— Вы, наверное, много таких историй знаете? - обратился Женя к мужчине.

— Да нет, - ответил тот. – Особо рассказывать нечего…

— Так уж и нечего, - засомневался Игорек. – Такое только в деревне и бывает.

Мужчина молчал, упорно глядя в костер.

— Ладно, не приставай к человеку, - сказала Верочка мужу. – А вы, может, есть хотите?

— Спасибо, хозяйка, - заулыбался мужчина. – Мне уж тут недалеко. Покурю вот еще и пойду себе…

Он зажег папиросу, сунув ее в костер, и быстро затянулся, чтобы она не успела погаснуть.

— Пошел спать, — объявил Игорек, поднялся и поволок свой матрас в палатку.

— Ну, и я пойду, - сказал мужчина. Он посмотрел на небо. – У-у, половина двенадцатого… Засиделся.

— Спасибо за добрую компанию, за хороший разговор, - поблагодарил он и зашагал прямо в лес.

— По-моему, он не в ту сторону пошел, - сказал в полголоса Женя.

—  А ты откуда знаешь, в какую ему надо? - удивилась Верочка.

—   А вышел он — я это точно помню – вон оттуда.   А   ушел — смотри  куда – вон, вбок, аж параллельно дороге, совсем не туда, короче.

—  Может, он плохо дорогу знает?

— Ты  что! Он же местный. Они с закрытыми глазами по лесу ходят. Как лунатик по карнизу, безошибочно.

— А вот, кстати, и лунатик,— вдруг сказала Верочка. Из темноты к догорающему костру вышел Игорек. Лицо его было странно перекошено, губы прыгали.

—  Что ты, солнышко? — ласково спросила Верочка. — Медведика встретил?

Игорек, не отвечая, сел рядом с ней.

— Ты  чего?  —  встревожилась  Верочка. — Ты  же в палатке спал.

Игорек  покивал  головой. Взгляд у него был застывший.

— Я спал, — вымолвил он наконец. — А потом по­шел это, перед сном...

—  Понятно, понятно, — быстро сказала Верочка. — Дальше что?

— Пошел, а там, на поляне, — он. Как даст! Как вверх! — И нету, — потрясенно заключил Игорек.

— Кого нету? — спросил Женя.

— Этого... Мужика вашего. Закуривай говорит. Бывает, говорит. С поляны — как даст! И вверх! И улетел!

Игорек уткнулся лицом в Верочкину шею. Верочка и Женя растерянно молчали.

— На чем улетел? — спросил Женя.

— Ни на чем, — глухо ответил Игорек, не отрыва­ясь от шеи жены.

— Просто сам по себе улетел.

Он оторвался на секунду от Верочки. Глаза его расширились.

— Ка-ак  рраз! И искры  голубые! Серой воняет! А вы говорите — комар, комар!..

                                                                                                                                                                       «Красный Север». 1991 г.